— Теперь точно крыша поедет! — Когда деньги становятся испытанием на прочность.

Раньше-то муж был скромным, земным, понимающим, что его финансовый вклад в семейный бюджет явно уступает жениному. А теперь? Теперь Сергей вёл себя так, словно лично вырастил на даче все деньги мира.

— Прямо как будто не Борисов, а нашёл-таки Атлантиду! — фыркнула Ирина, наблюдая за его расправленными плечами и гордым подбородком.

А всё началось с того самого дня, когда им позвонил какой-то таинственный нотариус и сообщил: «У вас наследство, срочно приезжайте!» Ну, кто бы отказался от такого сюрприза? Правда, родной-то дядюшка Сергей Петрович был для них больше мифической фигурой, чем реальным родственником.

— Ну всё, теперь точно крыша поедет! — подытожила Ирина, вспоминая старый анекдот:

— Куда это Петров-то подевался?
— Да его счастьем накрыло!

Так и Борисовых накрыло. Шок, радость, лёгкое головокружение и, как итог, полный бардак в головах. Особенно в Серёжиной.

Ирина всегда знала: где большие деньги, там и коварные искушения. Особенно для таких простодушных, как её муж.

— Дорогой, а ты вообще знаешь, что французские бухгалтеры, которые получают миллионы, всё равно на работу ходят?
— Это ещё зачем? — удивился Сергей, которому перспектива дальнейших усилий над собой казалась явно излишней.
— А чтобы голова на плечах осталась, Серёженька, — подмигнула ему Ирина.

Вот только в том-то и беда, что деньги не всегда спасают, а иногда даже наоборот — превращаются в тест на прочность. Ирина это понимала, а вот её муж, похоже, ещё нет.

— И начинается карусель! — пробормотала Ирина, глядя на мужа, который с утра ходил по квартире кругами, будто искал спрятанный клад. — Водит нечистый по кругу, как в старых сказках. А ты и рад стараться — крутишься, вертишься, думаешь: вот-вот вырвешься…

Когда семье Борисовых сообщили о внезапном наследстве, первая реакция была классической:
— Развод это, точно говорю! — заявила Ирина, возмущённо поджав губы. — Очередные мошенники, небось опять «деньги на карту переведите»!

— Может, номером ошиблись? — почесал затылок Сергей, не слишком-то поверивший в реальность происходящего.

Но солидный дядечка-нотариус с густыми бровями и папкой под мышкой оказался человеком настойчивым. Приходил дважды, всё бумаги тряс, телефон их обрывал.

— Нет, ребята, это вам не пьяные шутки на Новый год! — развёл руками. — Тут вам квартира в центре, счёт в банке, автомобиль импортный… Всё документально подтверждено!

— Что за сказка-то такая? — тихо пробормотала Ирина, подозрительно щурясь на мужа.

А потом началась совсем уж фантастика. Документы подписаны, ключи переданы, счёт разблокирован. Деньги-то теперь есть, но с ними пришла какая-то новая, непривычная тяжесть.

— Помяни, Господи, раба твоего Сергия… — прошептала Ирина, ставя свечку в церковной лавке. Ещё месяц назад её бы палкой не загнали в храм, а тут ноги сами понесли.

Домой они брели как будто во сне. Сергей в одной руке нёс пакет с покупками, в другой бутылку дорогого вина. Ещё вчера о таком могли только мечтать.

— Странно это всё… — начала Ирина, расстёгивая куртку. — Мы должны бы радоваться, а тут…

— Будто пыльным мешком огрели, — подвёл итог муж, ставя на стол пиццу, которую в кои-то веки не надо было печь самой.

Раньше-то у них всё было просто: экономили на всём, радовались каждой мелочи. На макароны с котлетами на ужин — уже праздник. А теперь? Теперь «двушка у метро», машина, которую Ирина пока даже боится трогать, и бесконечные разговоры о деньгах.

— Помнишь, как мы новости смотрели? — сказал Сергей, разливая вино в бокалы. — Всё удивлялись: «Зачем им миллиарды? Ну украл бы тысяч двадцать, и живи спокойно!»

— Ага, — фыркнула Ирина. — Вот теперь и посмотрим, кто кого, мы деньги или они нас!

Ирка только головой качает:

— Теперь-то я понимаю, куда такие деньжищи деть можно!

— Слушай, а помнишь, как над золотыми унитазами ржали? — подмигнул Гена, уже заливая в бокал очередную порцию вина.

— А что? Может, хоть краник позолотим? — подхватила она, хихикая.

Сухое вино сделало своё дело. В головах зашумело, язык развязался, и пошло-поехало:

— А давай…
— А может…
— А что если…

Планы сыпались один фантастичнее другого. Купим дом! Нет, виллу! Нет, лучше остров! А может, магазин откроем? Или клуб свой!

Но где-то в середине этой вакханалии Ирку словно током ударило. Что-то в Генке изменилось. Смотрит на неё теперь не так, как раньше. С каким-то прищуром, с высоты своего новообретённого богатства.

— Странно это всё… — пробормотала она себе под нос, задумчиво глядя на мужа. Раньше-то он знал своё место, понимал, что её зарплата кормит семью, да и голос у неё в доме всегда был решающий.

— Прям как Перельман с его миллионом! — хмыкнула она про себя, глядя, как Генка раскинулся на диване, будто на троне. — А ведь это всё благодаря какому-то Сергею Петровичу…

И тут неприятная мысль кольнула. Всё наследство записано на Гену. Формально-то она при деле, но если копнуть глубже, получается, она как была нищей, так и осталась.

«Господи, — подумала Ирка, и сердце екнуло, — а знаю ли я его вообще? Может, он всегда таким был, просто раньше скрывал?»

До чего-то конкретного в тот вечер так и не договорились. Все идеи разлетелись, как листья на ветру. Наутро Ирку разбудил запах остывшей пиццы и всё тот же неуёмный энтузиазм Генки.

— Слушай, давай план составим! — предложила она, решив привести хоть немного порядка в их фантазии.

Гена согласился. Основной капитал решили не трогать — пусть проценты капают. Но стоило только Ирке выдохнуть с облегчением, как Генка снова начал:

— Мне бы часы нормальные. Не дешёвку, а что-то для статуса! И машину пора менять!

Ирка чуть не подавилась кофе:

— Для какого ещё статуса? Ты ж курьером… — но вовремя прикусила язык. Поняла, что её голос теперь стал, как говорят на собраниях, совещательным.

А он снова по кругу:

— И шубу тебе можно, но без фанатизма. И давай серьги купим — такие, чтобы видно было!

Ирка только вздохнула. Деньги-то пришли, но что они теперь с ними делать будут?

— А главное — машина-то уже есть! — Генка довольно потер щёки, глядя на припаркованного у дома «японца». — Пусть не супер, но своя. А раньше мы и о велосипедах только мечтали!

Ирка только головой качала. Ну какие у мужа аппетиты-то разыгрались! Раньше на макаронах с тушёнкой радовался жизни, а теперь ему подавай «всё и сразу».

— Ой, банк уже закрыт! — всплеснула она руками, глянув на часы. — Вчера не успели, сегодня опоздали. Что делать будем?

— А давай из заначки возьмём? — подмигнул Генка, хитро щурясь. — Какой теперь чёрный день! Все полосы у нас теперь белые!

Шли они по улице, как когда-то в юности: беззаботные, радостные, полной грудью дыша январским воздухом. У Ирки в голове вертелся миллион вопросов.

— А родне говорить будем? — наконец осмелилась она.

— Ещё чего! — фыркнул Генка, как будто ей в голову пришла самая дикая идея на свете. — Налетят, как мухи на… ну, ты поняла. Как говорил классик: «Всем давать — потрохов не хватит!»

Чтобы почувствовать вкус новой жизни, заглянули в ресторан с вывеской, от которой пахло роскошью. Взяли фуа-гра и мидии — что ещё выбирать, если хочешь блеснуть перед официантом? Правда, быстро выяснилось, что роскошь, мягко говоря, не впечатляет.

— И это фуа-гра? — Ирка брезгливо покрутила вилкой в тарелке. — Паштет за пятьсот рублей и то вкуснее!

— А мидии… — Генка обнюхал ракушку. — Минтаем пахнут, честное слово!

— Зато как белые люди! — подытожила Ирка, вытирая салфеткой руки. — В ресторане! Не хухры-мухры!

В понедельник началась новая неделя, и пара решила распорядиться состоянием по-взрослому. Ирка пошла на работу писать заявление на отпуск, а Генка отправился в банк — проценты снимать. Потом собирались махнуть в торговый центр за обновками.

Но что-то пошло не так.

Генка домой не вернулся. Телефон молчал, и это было странно: за все годы их совместной жизни он всегда был на связи.

Ирка обзвонила все больницы, морги, даже знакомых, но результата не было. Впервые за долгие годы её примерный муж пропал без объяснений.

— И что эта дурёха натворила? — перешёптывались тётки по углам. — Такого мужика потерять! Да тут явно что-то нечисто…

А Ирка ходила по квартире как в тумане. На работу брать себя в руки не смогла — какой там отчёт сдавать, когда жизнь трещит по швам?

— Заявление принять? Примем, конечно, — зевнул участковый, небрежно перекладывая бумаги на столе. — Только вы не волнуйтесь. Нагуляется — прибежит!

И как в воду глядел! Ровно через неделю Генка появился. Сам, целёхонький, даже свежий какой-то. В дорогущем костюме, ботинки сверкают, на запястье часы, что и у олигархов не всякий раз встретишь.

— Ну и где тебя черти носили? — Ирка встретила его в дверях, сжимая в руках скалку. — Я уж тебя похоронила, соболезнования от соседей принимала. Колись, быстро!

Генка переминался с ноги на ногу, глаза в пол. Вид имел абсолютно виноватый, как у кота, которого застали за вскрытием холодильника. И тут как прорвало:

— Квартиру… я того… проиграл, — прохрипел он. — И последние деньги… всё сегодня.

— Остальное?! — Ирка почувствовала, как ноги становятся ватными.

— Остальное? — Генка зажмурился, как будто собирался прыгать в прорубь. — Всё там же, в казино.

И тут у Ирки всё поплыло перед глазами. Квартира, деньги, наследство — всё коту под хвост! Любимый муженёк, оказывается, тот ещё игрок!

Ревел, извинялся, умолял дать второй шанс. А у Ирки сердце будто окаменело.

— Вон из дома! — рявкнула она. — Чтоб духу твоего не было! Однушка-то, к счастью, моя!

Генка закружил по комнате, как раненый зверь, хватаясь то за голову, то за мебель.

— Ирочка, ну пойми! — канючил он. — Деньги — это пустяки! Главное, что мы любим друг друга! Мы всё исправим, честное слово!

Но Ирка только губы поджала. Простить?! За квартиру, машину и всё до копейки? Да никогда!

— Простить? — взвилась она, глядя на Генку с презрением. — Да ты что, сериалов насмотрелся? В жизни, милый, за такое знаешь, что бывает?

В голове у неё пульсировала старая считалочка из детства:

Как в воду глядели эти детские стишки! Прямо как про её Генку и написали.

Ирка села на кухне, обхватив голову руками. Вот тебе и наследство… Чёрный день, говоришь? Так он уже здесь, сидит напротив в лице бывшего мужа! Но она ещё поборется, как тот самый мудрец говорил: нам на это нечего смотреть!

Конец.