— Больше никаких мальчиков! — Бабушка учит женскому счастью внучку.

Марина глубоко вздохнула, её слова стали шепотом, такими тихими и тяжёлыми, что Люда невольно наклонилась к трубке, как будто слова могли прорваться через трещину в тишине.

— У Насти депрессия, мам. Она… её бросил мальчик, понимаешь? — сказала она, в голосе её слышалась тревога, будто сейчас от этих слов всё может рухнуть. Первое разочарование в любви у четырнадцатилетней девочки, и вся жизнь как будто треснула.

Люда застыла. В мозгу мелькали обрывки мыслей, но ни одна не могла уложиться в ту картину, которую только что нарисовала дочь. Депрессия у ребёнка.

— Депрессия? — переспросила она, как будто сама не верила в эти слова.

— Да, мам, депрессия. Ты не понимаешь, это не просто капризы. Девочке нужно пережить всё это, осознать, прочувствовать… — ответила Марина с лёгким раздражением, как будто всё стало слишком серьезным и сложным.

Люда помолчала, потом покачала головой. Ей казалось, что в этой жизни есть только два способа пережить что-то тяжёлое: или начать смотреть на всё с иронией, или просто уехать подальше от людей, которые ждут от тебя вины. Люда выбрала второй путь, даже если это означало оставить всех в стороне.

— Так я что звоню-то? — Люда рассмеялась, понимая, что беспокойства в её голосе почти не было. — У подруги дача, она поехала на море. Два дня назад она попросила меня за дачей присмотреть. Я тебе Настю заберу. На свежем воздухе и депрессия уйдёт, как утренний туман.

Она почувствовала, как это решение сразу сделало её легче. Чистый воздух, пространство — иногда эти простые вещи могут творить чудеса.

— Не знаю, мам… — протянула Марина, и Люда почувствовала этот холодок в голосе, как будто дочь уже предвкушала, что её усилия будут отменены, и бабушка снова отнесётся к страданиям внучки, как к чему-то несущественному.

— Ты что, меня за злодейку что ли принимаешь? — возмутилась Люда, чуть не шипя от раздражения. — Не буду я её таскать. Но пусть хотя бы в огороде в телефон смотрит, а не сидит, как чёрт в своей тёмной комнате.

— Я спрошу у Насти, — сказала Марина, но в её голосе уже слышалась тревога, словно она пыталась уберечь дочерку от какого-то сурового вмешательства.

— Давай я лучше, — возразила Люда, зная, что Марина вот-вот начнёт лить слова сахаром, как всегда после того, как начиталась очередных психологических книг. Она всегда стремилась быть идеальной мамой, как будто нельзя было ругать, нельзя заставлять, только любить и холить. Люда была другого мнения. Детей нельзя ставить на пьедестал.

— Ладно, — пробурчала Марина. — Настенька, солнышко, бабушка звонит. Поговоришь с ней?

«Только пусть скажет, что не хочет», — подумала Люда с лёгкой усмешкой. Она знала, как это закончится.

— Давай, — ответила Настя, голос её был тяжёлым, как всегда. — Привет, ба.

— Привет. Как ты смотришь на то, чтобы на две недели забыть всю эту городскую суету?

— В каком смысле? — Настя явно не понимала, куда её ведёт бабушка.

— У меня дача есть, поехали вместе.

— Ба… Я не знаю…

— Там есть речка и интернет.

Люда знала, чем заманить: смена обстановки — вот и весь секрет. Не первый год на свете.

— Ладно, — вздохнула Настя.

— Ну и славно. Завтра с утра за тобой приеду.

— Мам, — Марина снова взяла трубку, — только ты к ней не лезь, ладно?

— Да не буду я к ней лезть! Пусть страдает на здоровье!

— Мам!

— Поняла, поняла! — Люда повесила трубку и улыбнулась. В голове мелькнула её собственная молодость, её собственные переживания. Как она страдала от неразделённой любви, но всего один день — и родители заставили её копать картошку. Страдания ушли на второй план, уступив место физическому труду.

Утром Люда забрала Настю. Девочка выглядела, как самый несчастный человек на свете: глаза покрасневшие, лицо безжизненное, а капюшон на голове — словно знак, что она не хочет видеть ни людей, ни мир. Конечно, никакой улыбки. Но Люда знала, что это пройдет.

По пути Люда пыталась заговорить с внучкой, но та, не поддаваясь, отвечала односложно, словно каждое слово было для неё лишним. Бабушка не настаивала — лучше дать время, чем давить. Люда поняла, что время наедине с собой — это, возможно, то, что Насте сейчас нужно.

Дача встретила их уютом. Домик с большими окнами, просторный участок, а до речки — и вовсе десять минут пешком. Идеальная обстановка для того, чтобы забыть о городском шуме. Но, как только они вошли, Настя заперлась в своей комнате. Через несколько минут раздалась знакомая грустная музыка — неужели она пытается создать себе идеальный фон для своих переживаний?

Люда, похоже, уже привыкла к этим подростковым бурям. Но вот телефон снова позвонил. Марина.

— Мам, как там Настя?

— Всё в порядке, — ответила Люда, не скрывая раздражения. — Ты будешь каждый час звонить?

— Ну, я же переживаю.

— Не переживай. Она скоро вернется счастливым человеком. Всё, мне некогда.

Люда повесила трубку и задумалась. Как вытащить внучку из этого депрессивного состояния? Нужно было что-то простое, но эффективное. И тут пришла мысль. Люда всегда верила, что работа — это не только способ заработать, но и способ избавиться от лишних мыслей.

Час спустя она зашла в комнату Насти.

— Настюх, ты можешь мне помочь? Спина прихватило, а клубника как раз созрела. Надо бы собрать.

Настя молчала, только с раздражением взглянула на бабушку, но отказать не решилась.

С видимым недовольством она встала и направилась в огород. Люда наблюдала за ней. Сначала Настя лишь вяло ковыряла грядки, но потом, казалось, что-то в ней поменялось. Она оглянулась, положила первую ягоду в рот. Потом вторую… и ещё одну…

— Ну вот, — тихо сказала Люда, глядя на внучку. — Дело пошло…

— Всё, я собрала, — спустя полчаса Настя вернулась на кухню, с клубникой в руках, словно из какой-то туманной реальности.

— Молодец. А теперь давай с тобой суп приготовим.

— Мы? — удивилась Настя, как будто сама мысль о совместной работе вызывала у неё сомнение.

— Конечно, мы. А кто ещё? Чисти картошку.

Насте пришлось уступить и здесь, и с ней шло дело. Простой, но важный шаг: вместе приготовить еду, быть частью жизни, а не просто её наблюдателем.

На обед они ели суп с картошкой, а на десерт у них была клубника со сметаной. Настя едва улыбнулась, но, вспомнив свой «образ», тут же смахнула улыбку, как будто она лишняя в этом мире.

До конца дня Настя не выходила из комнаты, как будто стены этой маленькой, затмённой коробки могли защитить её от всего, что происходило вокруг. Бабушка не могла оставить её в таком состоянии, но как подойти?

— Ну и что ты сидишь тут? — не выдержала Люда и зашла в комнату. — Я на улице видела компанию ребят твоего возраста. Сходи, познакомься.

— Не хочу…

— Там и мальчиков много…

— Не говори мне о мальчиках! Я больше никогда не влюблюсь!

Эти слова прозвучали как выученная фраза, точная и обдуманная, как будто она ждала момента, чтобы произнести их с полной отдачей. И вот, этот момент настал. Депрессия стала её оправданием, её экзистенциальным утверждением в этом мире, который так и не понял её горя.

— А я тебя как будто влюбляться заставляю, — хмыкнула бабушка, усмехаясь, глядя на свою внучку. — Ну, не хочешь — как хочешь… Лежи, страдай. А твой кавалер, который тебя бросил, наверное, сейчас с друзьями развлекается. Он веселиться, а ты продолжай грустить…

Настя злилась, но только молча взглянула на бабушку. Та пожала плечами, словно всё сказала.

— Хочешь страдать — пожалуйста. Но знай, твои страдания никто, кроме меня и мамы, не оценит. А если вдруг захочешь выйти на улицу — не губи это желание, не закрывай его в себе, потому что ты должна быть в депрессии.

Люда вышла, а через минуту, как под натиском её слов, Настя сама появилась на кухне.

— Пойду, все-таки, прогуляюсь.

— Ага, — коротко ответила бабушка, пристально наблюдая за внучкой.

Иногда, думала Люда, подросткам нужно просто немного свободы, чтобы найти свои собственные ответы. Через минуту Настя подошла к группе местных ребят, и скоро уже весело болтала с ними, как ни в чём не бывало.

От страданий к светлым дням

Две недели пролетели как один день. Настя познакомилась с местными ребятами, уже договорилась встретиться с кем-то в городе. В её жизни было столько новых встреч и занятий, что старое состояние страдающей девочки растворилось, как утренний туман. Клубника, работа на огороде, прогулки с друзьями, походы на речку — казалось, Настя не оставляла себе времени для лирических переживаний. Люда удивлялась, как быстро она забыла о своих страданиях.

Марина, переживая за дочерку, звонила несколько раз в день, в страхе, что бабушка жестоко не понимает её чувства. Но чем дольше Настя оставалась на даче, тем веселей становился её голос по телефону. И вот, в какой-то момент, Марина поняла: на природе страдать, в самом деле, сложнее.

Через две недели Настя вернулась — загорелая, счастливая, с глазами, полными новых воспоминаний. Она рассказывала маме и папе, как прошли её дни на даче, показывала фото с друзьями, а заодно говорила, что собирается встретиться с кем-то из них в городе. Настя, казалось, уже забыла обо всем, что было раньше.

Марина осторожно спросила в конце разговора:

— Всё ли у тебя хорошо? Не переживаешь ли ты о разрыве с тем мальчиком?

Настя махнула рукой.

— Да ну его. Он мне тут, кстати, звонил, предлагал встретиться, в кино сходить.

— И что?

— Да зачем он мне нужен? Бабушка вообще говорит, что таких ветренных парней нужно посылать далеко и надолго.

Марина закашлялась, подумав, что стоит поговорить с мамой о таких выражениях. Но, в целом, она поняла, что, может быть, бабушка и была права.

Вечером, Марина позвонила маме:

— Ты молодец. Настя такая счастливая. Спасибо тебе.

— Ой, брось, — рассмеялась мама. — Я ничего и не делала. Просто иногда всем нужно сменить обстановку. И людей. Конечно, в Настином возрасте всё воспринимается остро. Но если не заострять на этом внимание, она вскоре переключится. Как ни крути, она ещё ребёнок.

— Может, ты и права, — улыбнулась Марина, слушая, как Настя в соседней комнате смеётся с новыми подружками.

Прошло несколько месяцев, и жизнь Насти начала возвращаться в привычное русло. В её жизни снова появились учёба, друзья, развлечения, но теперь всё это не было таким обыденным и пустым. Страдания, которые когда-то казались вершиной её жизни, отошли на второй план, уступив место новым заботам и радостям. С каждым днём она становилась всё более уверенной в себе, а её взгляд на мир менялся.

И хотя порой она вспоминала того мальчика, который когда-то оставил её, теперь ей было намного легче. Как сказала бабушка, не стоит застревать в прошлом, не стоит позволять кому-то или чему-то определять твою жизнь. Нужно двигаться вперёд, искать новые горизонты, открывать для себя новые чувства и эмоции.

Настя теперь знала: в жизни всегда будут и разочарования, и потери, но всё это — не конец. Жизнь продолжается, и всегда есть что-то, что стоит пережить и что-то, что стоит отпустить. И главное, что она поняла, — это то, что настоящее счастье не зависит от внешних обстоятельств, а от того, как ты относишься к себе и к окружающим.

Конец